Но за сегодняшним провалом популярной музыки последует ее новый взлет, верит известная телеведущая

Сегодня — последний день вещания телеканала «MTV Россия». В 1990-х появление в нашей стране бренда MTV означало начало новой эры — когда музыка, не будучи политической силой, управляла обществом, формируя группы, их устремления, коллизии. Что означает его закат сегодня: люди устали от музыки? Или от ротации одних и тех же попсовых лиц? Или от мельтешения роликов? Неужели эпоха так называемого клипового сознания заканчивается? Об этом мы говорим с Туттой Ларсен (или, по-простому, Татьяной Романенко) — телеведущей и музыкантом, стоявшей у истоков канала.

— Музыка уходит из телевизора. Людям хватает плееров с наушниками?

— Мне кажется, причина прежде всего в изменениях внутри самой музыкальной индустрии. Раньше за всю эту, образно говоря, красоту платили рекорд-лейблы, ради рекламы новой пластинки снимались убойные клипы с миллионными бюджетами, многие из них можно было увидеть только на MTV. Но сейчас интернет потихоньку уничтожает музыкальную индустрию в ее традиционном виде. Теперь любой человек может за три копейки посмотреть видео в Сети. Новый клип перестал быть сенсацией. Произошло перераспределение денег и смыслов. И в первую очередь пострадало музыкальное телевидение. Но должна заметить, что во всем мире клипы продолжают сниматься, существуют и музыкальные телеканалы. Они, конечно, нишевые, не самые массовые, но у них есть преданный зритель. Не знаю насчет совсем молодой публики, но у людей моего поколения, от 30 и выше, привычного и к интернету, и к радио в автомобиле, и к плееру, — нормально дома включать музыкальный канал хотя бы фоном. Музыкальное ТВ у нас, считаю, не умерло своей смертью — его убили в соответствии с национальными особенностями российского шоу-бизнеса.

— Кто?

— Думаю, не конкретные люди, а система рейтингов, форматов, вообще принципов, по которым выстраивается отечественное ТВ. У нас есть несколько каналов-монстров, поддерживаемых государством, сосредоточивших в своих руках огромные бюджеты. Если музыкальное вещание перестало быть им интересным, то эта тема и уходит из эфира. Потому что остальные каналы им никак не конкуренты. Западное ТВ выстраивается по-другому, там у зрителя есть выбор между сотней каналов, и они существуют в коммерчески более-менее равных условиях, выживая за счет оригинального контента, который производят и предлагают публике сами. В одном только Нью-Йорке множество узкоформатных станций: эта крутит только кантри, та — христианский рок, та — джаз, та — дабстеп. Систему подсчета рейтингов в российском ТВ — того, на основе чего выявляются рентабельные тематические и форматные ниши, — я не понимаю вовсе. Но мне как зрителю музыкального ТВ очень не хватает.

— Может быть, дело еще в социальной среде нашей публики. Музыкальное ТВ — история для среднего класса, а он в России пока очень не развит.

— Безусловно. Но когда MTV начинало, среднего класса не было вовсе. Нас обвиняли в том, что мы испортили целое поколение, а мне все-таки кажется, что мы воспитывали у этого поколения музыкальный вкус. А вот то, что сейчас предлагают молодежи в виде «Дома-2», молодежных комедий или реалити-шоу вроде «Каникул в Мексике», мне кажется действительно похабным, опасным и бессмысленным. У нас была идеология, мы горели тем, что любим, делали передачи для себя и таких, как мы, а нас миллионы. Но то, что сейчас происходит в плане молодежного ТВ в стране, — абсолютная спекуляция на инстинктах и гормонально-подростковых темах. Ни интеллектуальных, ни художественных целей не просматривается. Одна только нажива на пропаганде существования ниже пояса, бессмысленного и беспощадного. Жрать, плясать и заниматься сексом. Все.

— С успехом прошел сериал про Михаила Круга. Почему в таком фаворе шансон?

— Ну, это наше родное российское: раззудись плечо, размахнись рука… У меня нет никаких личных претензий к шансону и к персонажам вроде Стаса Михайлова: массово востребованный артист, честно собирающий свои стадионы. Но есть и зритель-слушатель для другой музыки. Его, может быть, 1% на всю страну, но он тоже имеет право на свою нишу. То же самое — в кино, в спорте, в жизни вообще: у молодого человека к ней куча вопросов, но ответы услышать негде. Молодежного ТВ в стране нет.

В итоге множество творческих, увлеченных людей строят свою деятельность совершенно без выхода на телеэкран. Знаю, например, сообщество «Бизнес-молодость», где молодые люди могут в ходе тренингов построить собственный бизнес, и процент успешных случаев достаточно велик. Есть патриотические, православные клубы, которые занимаются просвещением, общением, нахождением жизненного вектора… Мне кажется, молодежь давно не воспринимает телевизор в качестве советчика, тем более помощника. Ну разве как энтертейнмент, не более. Где сейчас активный диалог — в передаче «Здоровье»? Но это немножко не тот зритель.

— Может, вообще ТВ через непродолжительное время умрет?

— Для определенной прослойки населения оно уже умерло. У меня множество друзей вообще не имеет телевизора в доме. Но думаю, что в большинстве россияне, особенно старшего поколения, любят ТВ, и хоронить его очень преждевременно.

— Мне кажется, сам канал должен был художественным произведением, каковым является во многом канал «Культура».

— Я тоже люблю этот канал, но я наверное лох и не понимаю, почему на таком же уровне качества не могут работать другие каналы. На Западе снимают совершенно попсовый сериал «Как я встретил вашу маму», это никакой не артхаус, и притом он сделан клево, «вкусно», весело, там замечательный сценарий, роскошные актерские работы. И это не отдельно взятый случай, а часть целой индустрии американских и английских сериалов. Почему мы берем тот же формат и делаем такой отстой, который не выдерживает никакой критики? Дело не в деньгах — их, по-моему, куры не клюют.

— Может быть, старая установка на то, что пипл схавает?

— Боюсь, это главный принцип нашего ТВ, который уничтожает в нем то хорошее, что еще осталось. Осталось, к счастью, не так мало: есть Ваня Ургант, «Один в один», «Голос», «Интерны», да те же «Реальные пацаны» — отличный сериал. Есть талантливые мультипликаторы, прекрасные ведущие. Собрать бы их в одно место и дать делать, что хотят, что умеют делать лучше всего, а не то, что кажется нужным некоторым боссам ТВ.

— Но не кажется ли, что и сама попса испытывает кризис, оттого и уходят люди в шансон? Звездочки со всевозможных «Фабрик» вспыхивают на полгода, и все. Да и сам проект «Фабрика» угас.

— Мне кажется, это нормально в массовой культуре: ты не создаешь нечто нетленное на века, чем горишь и не можешь не выплеснуть, иначе умрешь от невысказанности, — а просто ты марионетка, которую накрасили, научили открывать рот, двигаться, заработали на ней денег — и дальше взяли следующую. Этот конвейер существует во всем мире. И кризис поп-музыки носит, наверное, мировой характер. Нынешний кумир миллионов Джастин Бибер, по сравнению с кумиром миллионов 80-х—90-х Майклом Джексоном, просто блоха, недостоин даже пряжки на его ботинках, но собирает стадионы. В этом глобальном обмельчании за нас можно даже порадоваться — мы вполне в мировом тренде. Но рвать на себе волосы не стоит: думаю, это затишье перед каким-то серьезным новым рывком, мы наедимся музыкального попкорна, и нам захочется чего-то другого.

— Возможно, жанр клипа исчерпал себя?

— Не согласна, клипмейкерство — по-прежнему творческое дело, а вовсе не только деньги. Посмотрите чудесные в своей тонкой живописности клипы австралийца Готье. Какой фантастический клип — «My Valentine» Пола Маккартни! Изумительный новый ролик, просто кинофильм в миниатюре, вышел у Ланы дель Рей. Только у нас нет телевидения, на котором это можно посмотреть.

— Но все они меркнут перед популярностью PSY и его ролика «Gangnam Style».

— О, PSY — это вообще до свидания, апогей инферно. Птичий грипп современного шоу-бизнеса: кто ни прикоснется, заражается. У меня старший ребенок, который не слушает все эти радиостанции, не сидит в интернете, не смотрит телевизор, вдруг, придя из школы, спрашивает: мама, что такое г…ностайл? Как говорится, устами младенца… Это зараза и пыль, которая будет отряхнута с наших ног завтра же, но сегодня она распространяется повсеместно.

— Что из отечественной поп-музыки вам нравится?

— То, что делает Елка. Сергей Лазарев весьма профессионально работает. По-прежнему прекрасен Агутин. Очень люблю хорошие поп-роковые группы, вроде «Океана Эльзы», хотя, строго говоря, это иностранная команда. «Каста», вообще ростовский рэп для меня просто родные.

— Полгода назад говорили: вот шоу «Голос» даст свежее дыхание нашему шоу-бизнесу. Дина Гарипова действительно достойно выступила на «Евровидении», но могут ли подобные артисты принципиально изменить отечественную ситуацию?

— Мне кажется, нет, потому что мало обладать прекрасным голосом и уметь хорошо петь. Для того чтобы стать истинной звездой, нужно многое другое — в том числе здоровая индустрия, которая может этот алмаз превратить в бриллиант: огранить, оправить, выставить на всеобщее любование. В этом смысле участники программы «Голос», боюсь, наоборот, — проблемный материал для современных продюсеров. Из них не вылепишь абы что, они слишком хороши для того, чтобы делать из них певичек вроде какой-нибудь Натали с ее хитом «О Боже, какой мужчина». Никто не захочет с этим морочиться. Я вела один из сезонов программы «Икс-фактор», в котором победил певец Николай Тимохин с невероятной красоты голосом — настоящее бельканто, он не просто правильно поет, а рассказывает песню. И сам по себе красив. Сейчас он поет в мюзиклах и в театре, но на большой поп-сцене его нет. Почему талантливый и потенциально звездный человек дошел до вершины, но не остался на ней? Для меня все эти проекты имеют трагическую нотку.

— Наверное, не случайно Севара, одна из наиболее ярких звезд «Голоса», слетела с него до финала и потом продолжила свою карьеру, будто этого конкурса и не было в ее жизни: так же, как и прежде, поет дуэтом с Питером Гэбриэлом…

— Тем показательнее ситуация, когда между Севарой и ее соперником по этапу был выбран соперник. У которого тоже прекрасный голос, но он не обладает ни Севариной харизмой, ни ее сценическим опытом. И где он? Я его не слышу по радио, не вижу по телевизору.

— Вы восторженно отозвались о шоу «Один в один». Но мне кажется, идея одному известному артисту превратиться в другого известного артиста по меньшей мере странна. Не дискредитирует ли она исполнителей, как в свое время танцы на льду более обесценили фигурное катание, чем популяризировали?

— Да, бывает, все сводится к чудесам грима, но когда, например, Геннадий Хазанов перевоплощается в Аркадия Райкина, думаю, тут нечто более глубинное, это дань коллеги своему великому учителю. Во всяком случае, как зритель я получаю удовольствие. Хотя, если задуматься, наверное, такое шоу не было бы нужно, если бы не дефицит нового артистического материала. Но уж пусть лучше будет это, чем пустые реалити-шоу .

— В последнее время вы вели «Обыкновенное чудо» на «Звезде» и другие проекты, так сказать, общечеловеческого содержания. Нет ли мыслей вернуться в музыку?

— Нет и, собственно, даже некогда возвращаться. У меня сейчас программы «Девчата», «В кругу семьи»; маленькая, но очень дорогая мне программа «Выше крыши» на православном канале «Радость моя». Плюс два раза в неделю передача «В доле» на «Финам ФМ», которая меня очень греет — я там общаюсь с людьми, которые строят реальный бизнес и тем делают жизнь в стране выносимой. Действуют по принципу «делай, что должно, и будь что будет». По которому живем и мы с моим мужем.

— А о каком проекте мечтаете?

— Таком, где можно просто постучаться в дверь обыкновенной квартиры — и увидеть за ней необыкновенную жизнь. В каждом человеке есть подвиг, чудо, дар. И я хочу рассказывать о величии обычного человека. Форматы могут быть разные: ток-шоу, реалити, документальное кино, игра. Но пока нашему ТВ нужны картонные фальшивые супергерои, а не настоящие люди.